Искусство как вид добычи смысла

Представьте. Вы были животным. Ходили лапками по земле, жевали стебли травы, а теперь у вас в голове мысль. Мысль не хищник, не гроза. Мысль — намного хуже. От хищника можно убежать, от грозы — укрыться, а мысль не кончается. Она вращается в мозгу первого человека и не даёт ему покоя. Мысль может быть: «Ой, я что? смертен?», или: «А почему я иду кушать?» Или ещё хуже: «А в чём смысл?» И начинаются терзания. В этих муках рождается всё: эстетика, этика, математика, философия, любовь как вид связи. И как операционная система, способная выдержать всю эту жуть, появляется, например, поэзия.

Сейчас мы вообще круто заварили цивилизацию. Возможность преодолеть тысячу километров за полтора часа, мгновенная связь с островом Пасхи... Круто. У нас есть люди, которые строят ракеты, люди, которые делают наше общение быстрым и удобным. Было много задач, и мы их решили. Но есть ещё кое-что.

Иногда нам не хочется ничего делать. Даже просто жить не хочется. Это он. Кризис смысла. Мир огромен, скорее всего, непознаваем, по крайней мере, разумом. И есть разные пути выхода из кризиса смысла. Нам предлагается поверить в бога. Бог — творец, и чтобы угодить ему, нужно дать денег. Есть вариант уйти в работу и постараться не думать о смысле. Но вы сядете в ящик, в наружные стенки которого будут бить вопросы смысла. В лучшем случае вы найдете смысл в альтруизме, но и там до конца не поймёте, для чего вся суета. Не помогут ни техника, ни деньги.

Утром я читала «Memento» Фредерико Гарсиа Лорка и снова заметила, что стих (как и вообще произведение искусства) повторяет по сложности живое существо. Человек, раздвоясь на материальное и смысловое, сам создал существ, обитающих в смысловом мире. Это наши ракеты, наши зонды к непознаваемому и высокому. Искусство — единственный не спекулятивный вид добычи смысла. Потому что поэзия честна. Автор не требует постройки церкви, не стирает со своих фотографий часы. Поэзия спокойно ждёт своего читателя.